Дети старше десяти лет от краснухи не умирают, но для взрослых она бывает смертельна, а мейстер Калеотт в детстве ею не болел. Арианна узнала об этом, когда сама в восемь лет подцепила краснуху.

— Хорошо. А служанка? Она достаточно убедительна?

— Если близко не подходить. Бес выбрал ее именно с такой целью среди множества девочек знатного рода. Мирцелла помогла ей завить волосы и сама нарисовала пятна у нее на лице. Они с ней дальние родственницы. В Ланниспорте полным-полно разных Ланни, Ланнетов и Лантелей, и у всех у них волосы желтые. В ночной сорочке Мирцеллы, намазанная бальзамом мейстера и при тусклом свете она даже меня провела бы. Куда трудней оказалось найти замену мне самому. По росту мне ближе всех Дейк, но он слишком толст, поэтому я надел свои доспехи на Ролдера и велел ему опустить забрало. Он на три дюйма ниже, чем я, но авось этого никто не заметит, пока меня рядом нет. Притом он не будет выходить из покоев Мирцеллы.

— Нам нужно всего несколько дней. К тому времени принцесса будет вне досягаемости моего отца.

— Где же это? — Он зарылся лицом в ее шею. — Вам не кажется, что пора открыть мне остальную часть плана?

Смеясь, она оттолкнула его.

— Сейчас нам пора трогаться в путь.

Луна увенчала голову Лунной Девы, когда кавалькада, покинув руины Шандистона, двинулась на юго-запад. Сир Арис и Арианна ехали во главе, Мирцелла на резвой кобылке — между ними. Гаррин и Сильва следовали позади, два дорнийских рыцаря замыкали колонну. Нас семеро, впервые заметила Арианна, и это показалось ей добрым знаком. Семь всадников на пути к славе. Когда-нибудь певцы обессмертят их всех. Дрю хотел собрать побольше народу, но это привлекло бы к ним нежелательное внимание, и каждый лишний человек увеличивает опасность измены. Так по крайней мере учил Арианну отец. Доран Мартелл, даже будучи моложе и крепче, соблюдал осторожность и был сторонником умолчаний и тайн. Пора ему сложить свое бремя, но она не допустит ни малейшего ущерба для его персоны и его чести. Пусть доживает свой век в Водных Садах, окруженный смеющимися детьми, лимонами и апельсинами. И Квентин, кстати, может составить ему компанию. Когда она коронует Мирцеллу и освободит песчаных змеек, под ее знамена станет весь Дорн. Айронвуды могут сколько угодно говорить в пользу Квентина — в одиночку они не опасны. Если же они переметнутся к Томмену и Ланнистерам, она велит Темной Звезде вывести их под корень.

— Я устала, — пожаловалась Мирцелла после нескольких часов в седле. — Далеко ли еще? И куда мы едем?

— Принцесса Арианна везет ваше величество туда, где вы будете в безопасности, — заверил ее сир Арис.

— Путь еще долгий, — сказала Арианна, — но когда мы доберемся до Зеленой Крови, станет легче. Там нас встретят люди Гаррина, речные сироты. Они водят свои лодки на шестах вверх и вниз по Зеленой Крови и ее притокам, рыбачат, собирают плоды и выполняют много других работ.

— Верно, — весело подтвердил Гаррин. — Мы живем на воде, играем, поем и пляшем. Кроме того, мы хорошие лекари. Моя матушка — лучшая повитуха во всем Вестеросе, а отец умеет сводить бородавки.

— Какие же вы сироты, если у вас есть родители? — спросила Мирцелла.

— Они ройнары, — объяснила Арианна, — и их матерью была река Ройн.

— Я думала, все дорнийцы были когда-то ройнарами, — удивилась девочка.

— Отчасти, ваше величество. Во мне течет кровь Нимерии наряду с кровью Морса Мартелла, дорнийского лорда, за которого она вышла замуж. В день их свадьбы Нимерия сожгла свои корабли, и ее народ понял, что назад возврата не будет. Многие радовались, глядя на этот пожар, ибо их путь к берегам Дорна был долог и страшен. Люди гибли от штормов и болезней, попадали в руки к работорговцам. Были, однако, и такие, что оплакивали горящие корабли. Эта красная сухая земля с ее семиликим богом не пришлась им по сердцу. Поэтому они, следуя старым обычаям, сколотили себе лодки из обгоревших корабельных досок и поселились на реке Зеленая Кровь. Мать, о которой они поют в своих песнях, — не наша небесная Матерь, а Ройн, чьи воды питали их на заре времен.

— Помнится, у ройнаров был еще бог-черепаха, — сказал сир Арис.

— Речной Старец — не главное божество, — ответил Гаррин. — Его тоже родила Мать-Река. Он победил Крабьего Короля и завоевал власть над всем, что обитает под проточными водами.

— Ваше величество тоже из числа победителей, — с наигранной веселостью продолжил разговор Дрю. — Мы наслышаны о ваших жестоких сражениях с принцем Тристаном на поле кайвассы.

— Он всегда располагает свои клетки одинаково. Горы впереди, а слоны на перевалах. Ну я и посылаю своего дракона съесть его слонов.

— А ваша служанка тоже играет в эту игру? — спросил Дрю.

— Розамунда? Нет. Я пыталась ее научить, но она говорит, что правила чересчур сложные.

— Она тоже Ланнистер? — спросила леди Сильва.

— Да, только из Ланниспорта, не из Бобрового Утеса. Волосы у нее такого же цвета, как у меня, но прямые, а не кудрявые. Если по правде, она на меня не очень похожа, но когда она надевает мое платье, малознакомые люди могут принять ее за меня.

— Так вы и раньше это проделывали?

— Да. На «Быстрокрылом», на пути в Браавос. Септа Эглантина выкрасила мои волосы в коричневый цвет, будто бы в шутку, а в самом деле на случай, если мой дядя Станнис захватит корабль.

Видя, что девочка устала, Арианна скомандовала привал. Они опять напоили лошадей. Передохнули немного, поели сыра и фруктов. Мирцелла разделила апельсин с Крапинкой, Гаррин плевался в Дрю оливковыми косточками.

Арианна надеялась достичь реки до восхода солнца, но выехали они много позже, чем было задумано, и утренняя заря застала их в седлах.

— Принцесса, — сказал Темная Звезда, поравнявшись с ней, — если вы не намерены все-таки уморить это дитя, я советовал бы ехать быстрее. Шатров у нас нет, а пески днем губительны.

— Я это знаю не хуже вас, сир, — ответила Арианна, однако приняла его слова к сведению. Лошадям приходилось тяжело, но лучше уж потерять шестерых скакунов, чем одну принцессу.

С запада начал дуть горячий ветер, несущий песок. Арианна закрыла лицо. Бледно-зеленый шелк ее вуали внизу постепенно переходил в желтый. Зеленые жемчужинки, пришитые для утяжеления, постукивали одна о другую.

— Я знаю, почему моя принцесса носит вуаль, — сказал сир Арис, глядя, как Арианна прикрепляет ее к своему медному шлему. — В противном случае ее красота затмила бы само солнце.

— Ваша принцесса носит вуаль, чтобы солнце не слепило глаза и песок не набивался в рот, — принужденно засмеялась она. — Советую и вам поступить так же, сир. — Где он набрался этих тяжеловесных любезностей, ее белый рыцарь? В постели он хорош, но остроумие в число его талантов не входит.

Дорнийцы по ее примеру тоже закрыли лица, а Сильва помогла в этом маленькой принцессе, но сир Арис упорствовал. Вскоре по его лицу заструился пот, а щеки сильно порозовели. Еще немного, и он совсем испечется в своей парче, думала Арианна. Такое случалось уже не раз. Много войск с гордо развернутыми знаменами приходили сюда через Принцев перевал, чтобы бесславно сгинуть в красных дорнийских песках. «Солнце и копье, представленные в гербе дома Мартеллов, суть два рода оружия, излюбленные дорнийцами, — сказал Юный Дракон в своем хвастливом „Завоевании Дорна“, — но солнце из них наиболее смертоносно».

Они, к счастью, ехали по самому краю пустыни, не углубляясь в нее. Увидев кружащего в безоблачном небе ястреба, Арианна поняла, что худшее позади. Вскоре им встретилось дерево-песколюб — кривое, колючее, но извещающее о том, что вода где-то близко.

— Теперь уже скоро, ваше величество, — заверил Гаррин, увидев вдали, у сухого ручья, целую рощицу песколюбов. Солнце било сверху, как огненный молот, но теперь, в конце пути, это уже никого не пугало. Они остановились, чтобы еще раз напоить лошадей, напились сами, смочили свои покрывала и приготовились к последнему переходу. Еще через пол-лиги появилась тощая трава и оливы. За грядой каменистых холмов трава стала гуще и зеленее. Здесь росли лимонные рощи, орошаемые сетью старых каналов. Гаррин, первым разглядев впереди зеленые воды реки, заорал и помчался к ней.